Дискурс

Пожалуй, речь, с мига начала выражения, вербализации, и до окончания своей интенции, должна возникать как пузырь на воде, всплывший с илистого дна. Вы сидели когда-либо на речке рано утром, когда рассветный туман начинает плыть по водной глади? «Туман, тууумаан, седая пеленааа…» скрипуче-тягучим летовским голосом. Хмурое утро, еще не озаренное солнцем.

Аналогия аквахтонического пространства наиболее удачна в Евразии, мать-сыра-земля раскрывает свои влажные поры, куда не замедляет просочиться жизнь.

И вот, мы наблюдаем как в заводи, над тихим, глубоким и мутным омутом, из неразличимой и вязкой глубины всплывает нечто оформленное – пузырьки сероводорода. Но выражено оно не как чужеродная частица, перекрывающая своим присутствием для нас тьму дна, но ранее равномерно рассеянное, спрятанное, и в неком естественном ритме собранное и выпущенное. Дно напоминает о себе.

Итак, речь. Возникшая из тишины, безмолвия мира и себя, молчания, идущего за границу того, что можно нащупать пришедшей извне речью, речью чуждой. Попробуйте запустить пузырек обратно на дно – задача не то чтобы каверзная, но в своей идиотичности даже не парадоксальная и не изобретательная (у сакральной глупости нет пределов, но не их и у порченности). Как сильно оно напоминает всю западную науку с ее экспериментом и верификацией!

Пузырек вышел, слово сказалось.

Булькнуло, прошумело (кто заметил, кто не заметил – уже утро, и начинают петь петухи и лаять собаки), и снова нерушимая тьма, не потерявшая в этом себя, но, возможно, вошедшая в себя саму еще сильнее, утвердившая еще большее в глазах наблюдателя статическое спокойствие и концентрацию. Слова и речи тщетны и не стоят ничего, но безобразными они стают тогда, когда шум гудит ради шума, и восприятие ловит грязный, говорливо-пиздливый вкус произнесенного.

«Тумаан, тумааан, окутал землю вновь!..». Слова и песни заканчиваются, начинается проливной дождь со грозой.

Безумие героя

Белые ресницы

...а под ресницами - пленительный февраль
(Шиш Брянский)

Наблюдение за космосом

Из синтоистской демонологии: 煙々羅 (エンエンラ) 

"Что-то поднимается над домом бедняка, вроде дыма для отпугивания комаров... Оно вьется и принимает подозрительные очертания. Если это нечто непрозрачное и легко развеивается ветром, это и есть дух, называемый Эненра. Поскольку в хибарках были открыты очаги, огонь и дым сплетались друг с другом и принимали странные формы. Но этот дым был похож на тонкую ткань, которая легко рвется. Если дул ветер, дым быстро улетучивался. <...> "Ра" в слове Эненра означает сеть. Если человек думает о том, что не может найти ответы на свои вопросы, похоже, дым просто мешает их увидеть. Человек словно попался в сеть, поскольку не может даже увидеть того, что происходит вокруг него каждый день. 

<...>

Похоже, что чем сильнее вы стремитесь заглянуть по ту сторону, тем больше запутываетесь в сетях тумана. Вы ведь не видете, что происходит вокруг? Но если вы не можете увидеть, что происходит здесь, вам вряд ли удастся узнать, что происходит в ином мире."

Anima

Далёкая Офелия смеялась во сне
Пyзатый дpозд, мохнатый олень.
Пpивычно пpошлогодний наpисованный снег
Легко, светло и весело хpyстит на зyбах.

Hаpядная Офелия текла чеpез кpай
Змеиный мёд, малиновый яд.
Резиновый тpамвайчик, оцинкованный май
Пpосpоченный билетик на повтоpный сеанс.

Влюблённая Офелия плыла себе вдаль
Сияла ночь, звенела земля.
Стpемительно спешили никого не таясь
Часы в свою нелепyю смешнyю стpанy.

Послyшная Офелия плыла на восток
Чyдесный плен, гpанитный востоpг.
Лимонная тpопинка в апельсиновый лес
Hевидимый лифт на запpедельный этаж.

Далёкая Офелия смеялась во сне
Усталый бес, pакитовый кyст.
Даpёные лошадки pазбpелись на заpе
Hа все четыpе стоpоны попpобyй, поймай...

Осень

Далее см. тут

И еще о побеге

медленно занимает мебель свои места зеркало затянуто
безлюдной паутиной скрипнул стул кого-то мгновенно
уже нет в комнате опустив голову стоит женщина в углу
держа свечу без фитиля подходим раздвигаем пряди
волос боже она падает и растекается бледно-розовой
лужей надо бежать

в коридоре под фотографией господина в черном
лежит белая тугая веревка обвязываем крест-нарест
чемодан ибо ясно что надо бежать

на площадке лестницы рваная газета "побег
прогрессивных супругов увенчался успехом" надо
бежать

на улице воют роют шуршат кричат мужчина прыгнул
из окна удачно - прямо под машину одобрительно
поблескивают фары из его живота расползаются
жирные пауки и течет ежедневность: старик слюнявит
глазами плавно обтянутый зад девочка пытается
всунуть яблоко с рот кариатиды женщина стоит
на коленях перед лотком с помидорами

процессия голых людей в лисьих масках повязанных
на затылке несет красный плакат "да здравствует
вращение земли"

и мы просыпаемся и наше другое лицо напряженно
следит ускользающий сон

Евгений Головин, "Моление огню ІІІ"

Жисть-матка

В основе всякой озлобленности и ненависти к социальным формациям лежит неудовлетворенность их же участников. Участников, связанных с ними самим своим существованием. Чем она вызвана? Собственной социальной (витальной, если более широко) детерминацией, напускным игнором со стороны матери к ее непутевым детям.

В итоге, от ненависти к социуму один шаг до бунта, бессмысленного и обреченного триумфа витальности. Ведь всякий бунт есть бунт перед жизнью, перед хищной материнской утробой, вязким и смрадным веществом, проникающим повсюду. Приемлемая, милая детская шалость.

С некоторых пор все ведет к тому, что хочется убежать. И всякое действие, всякое движение приятно и угодно жизни, а уж тем более движение паническое, лихорадочное, исполненное аффективности (субъективного колебания жизни). Вот вам и вся архонтическая игра - весьма быстро становится понятным, что бежать совершенно некуда, стоит лишь рассмотреть обе дуальности, обе стороны обычной для видимого человеком мира разделенности. Сюда же - рассмотрение всех вариантов ответа, всех возможных действий и выборов. Когда уже не хочется искать свое, остаются лишь варианты проявления отделенного, и их отсутствие. Отсутствие вообще.

И дорога, воспоминания о ней, осколки уверенности в былых уверенных шагах назад -ее никогда не было, само мироустройство ее не предусмотрело. Основное свойство сферы жизни, положенной человекоформе - замкнутость. Парадигма круглой тюремной камеры, забетонированной со всех сторон. И это основной факт жизни, как и лишенность ее переходимых границ. Граница везде, в каждом камне, в каждой песчинке, в каждом растении, в каждом постороннем теле (свое тело тоже не слишком-то свое). "Пока ты жив, человек, ты будешь ограничен". Ведь тот, кто увидел мать свою, тот уже земной. Тот же, кто не видит мать свою, - тот от другого мира. Так говорили, и мы повторим. Земная мать, земной отец (нелепо-подконтрольный, психофизически ограниченный...) - родня несет на себе печать ничтожности воплощения, замкнутого в своей абсурдности. Связь с ними - первый и решающий опыт (ин)дивидуализированной жизни, тут лежит начало всякой человеческой опытности. Бип! Коннект с матерью-архонтом установлен, мы опять выходим на связь. Возвращение мира, возвращение в мир. Все чаще мной теряется умение говорить о данностях обыденного серьезно, внеположно вопиющей нелепости. В состоянии отделения, вхождения в позицию наблюдающего, порой невозможно не смеяться с любого витального акта, любого дерганья, колебания, неравномерности. И тысячи этих неравномерностей (наиболее характерно - в городской толпе) сливаются в одно, гомогенное, тотальное - в ликующий ужас жизни.

(Сегодня ближе к рассвету меня донимал странный сон, и когда я открыл глаза, четко вспомнил лишь важность решения вопроса космогенезиса. Создавать или не создавать мир, наверное так. Аннигилировать, или обретать все. Как в песне, Летовым перепетой: "этим утром, один на один с собою, я принял решение". Но это утро - условность, как и любая актуальная детерминация. Что было всегда - то есть и сейчас, сей момент. Все это комментарии по избавлению от диахроничности, от растяжимости вообще.)

"Я не спал десять тысяч ночей..."

Я не спал десять тысяч ночей 
Мой желудок набит до отказа снежками
Окурками, пирожками, картофельной шелухой
Мне под веки насыпали сахар
Мне в виски понатыкали гвозди
И сердце мое словно тусклая пыльная лампочка
в коммунальном промозглом сортире
И губы мои словно опухоль
И глаза словно на фотографии
И весь я комок пластилина
брошенный в чей-то глубокий костер
Плавно рассасываюсь
Расплываюсь
В жадном настойчивом пламени
А надо мною лишь звёздное стылое небо
И чьи-то сосредоточенные
Внимательные Лица.

Игорь Фёдорович Летов, май 1986 г.

Из "Часослова мандарина"

Был ряд времен, перемен и слов,
зрачки во влаге сияли глаз,
растил я кучи больных цветов,
мечтал тихонько уйти от вас.

Вот ветер жизни разгонит сор,
заклятий душу пронижет хмель,
иных вселенных немой костер
увижу в небе чужих земель.

Мир будет петь, как большой орган,
по дальним сферам летя за Ней,
цветные солнца зайдут в туман,
плеяды странных творя теней.

А явь, как гнусный и злой подлог -
кривлянье жадных до крови губ.
Молюсь: рассыпься железных бог,
огромный, скользкий на ощупь труп.

エクセル

В нынешние тяжелые времена любая евразийская женщина должна хоть в чем-то походить на эту дуру.

蝉しぐれ

Просмотрел этим вечером "Неумолчную песнь цикад".
Как понятно из названия, настроение фильма элегийно-ностальгическое, именно в восточном смысле. Понравилось тоже, что когда-то в xxxHolic Rou (о котором так и не написал) - демонстрацией взаимоотношений людей, связанность чьих предначертаний проявлялась в течении очень длительного периода. Проявлялась в дистанции, в том числе иерархической, которую невозможно преступить, и персонажи никогда бы этого не сделали, и даже не задумались бы. Любопытен аспект речи - говорят только то, что следует сказать, как ритуальное или реминисценция прожитого, внесенного в настоящее и единящее. На это же обратил внимание в овашке "Триплексоголика", но там не романтика, и значительно большая фокусировка на современных социальных условиях археомодерна.
Такая реминисценция не несет в себе тягостной и отвратной тяги к деструкции, растущей из болезненной психики, как то у западоидов. Не несет потому, что предначертание таково, каково оно есть, человек традиционной культуры ощущает и полниться этим знанием с макушки до ступней, прорастающих корнями в почву.
Не сказать, что сильно впечатлило, но кино приятное - обычная жизнь обычного самурая, в этой наполненной обыденности походит на "Сабу" Миике, там тоже много о связи. И фон из диспозитива господства, пацанской дружбы и постижения кендзюцу располагает.
P.S. Несколько слов о последнем - боевка технически перфектная, смотрел наметанным глазом с перематыванием и паузой на входах и сбивах. Когда-то, лет минимум через пять, поплотней займусь фехтовкой.

Заметки на настоящее и будущее

Клинок логоса, некогда бывший бритвенно-острым, в лучшем случае затупляется, в худшем – превращается в деревянную или пластмассовую игрушку. Что не отменяет установление его в качестве нормы для реальности – так логоцентризм становится воплощенной нелепостью, потешным семантическим кладбищем, все впускающем и ничего не выпускающем.

Когда в границах определенного дискурса некто произносит нечто, являющееся для данной области сферы конвенции новым, доселе невиданным и неслышимым, новое почти в императивном порядке сообщает новый (дополнительный и дополняющий) ответ к вопросу «как?», в ином же случае новизна невозможна.

Когда вводится новый доктринальный принцип, новый подход, или новое понятие, оно должно сразу вплетаться в общую структуру мышления и осмысления, становиться частью единственного подлинного наполнения – гнозиса. Отныне требуемым от мышления становится не ссылка на уже высказанное (ибо каждая отсылка без высвобождения нового сразу съедается вторичными сферами конвенции, полнящимися осколочным логоцентризмом), но работа с ним как сублично очевидным и впитанным, уже (и всегда) на шаг вперед, в ином и новом ракурсе, на новом победоносном фронте. Тогда гнозис становится указателем и оружием, так он дает связь с инобытием, возможность выбраться из вторичных сфер конвенции, и на своем поле боя быть всегда впереди.

Так умер волкобой

Велимир Хлебников, "Николай".

モノノ怪

Пересматривая выдвинули и по сути подтвердили гипотезу, что существо, именующее себя Аптекарем (яп.  кусуриури, 薬販売  – продавец лекарств), является аватарой некоего служебного божества из свиты Аматерасу Оомиками. На это указывают следующие признаки:

• одеяние преимущественно небесных цветов, светоносноя божественная форма;

• висящее на шее круглое зеркало в золотой оправе как солярная атрибуция вышеуказанной богини. Символически зеркало также понималось как совершенное отображение міра и вещей, его составляющих;

• иногда возникающий в иконографии зонтик – заимствованная двором японского Тэнно из Китая атрибуция сына Неба и верховной власти вообще (Небо и Солнце как круг); также – защита от инфернальных влияний (изначально в Японии шляпа и зонт обозначались одним словом – каса (笠)), своего рода щит. Шляпа гриба, кстати, здесь тоже будет отчасти в тему, ввиду метафоры человека как из Земли произрастающего;

•  лекарства и излечение – преимущественно шаманический функционал (как приведение человекоформы к изначальному – т.е. здоровому состоянию), посему здесь некоторая тенденция к архаическому;

• …как и в женственности лика и специфической косметике – что также есть указание на неземное происхождение и причастность архаическим формам;

• еще из важного: в арке о духАх выступает как малый сотер, запускающий время цикла заново (размораживает пространство), будь то время социальное, как в данном случае, природное, или же минуя подобные деградационные разделения, но при этом – всегда придавая инобытийный толчок малому циклу.

Что же до всего остального… 

Основы формирования симпатии к Благородному Существу

Пролегомены.

Ввиду того, что в условиях предельной деградации космической среды человекоформа практически с момента рождения и испытания родовой травмы входит в лишний материал, любые формы любви к объекту, изначально не принадлежащему к традиционному космосу, следует считать излишними. Если для архаического человека имманентным было выстраивание иерархии симпатий от внутрисемейных (например, муж и жена живут ради друг друга, т.е. собственного иного) до пронизывающих весь миропорядок, то в современной ситуации мы лишены возможности в имманентном порядке приклониться пред Иным. В первую очередь это обусловлено сокрытием от человеческого восприятия игры полюсов, и сам человек инерционно втягивается в полюс отрицательный, не сдерживаемый положительным, и потому существующий как таковость вне былых артикуляций. Именно таково существование лишнего материала.

Концепция хорошей предестинации в основе своей фундируется симпатией к Благородному Существу, Cубъекту, с которым человек себя сравнивает, сопоставляет (именно здесь возникает онтологический ужас) – переживая опыт актуализации иерархической связи, в ходе которой точка равновесия (область обыденной экзистенции)  нивелируется, смещаясь или вверх (в ходе опыта конструктивного отождествления), или поддавшись деструкции и разложению, ввергается в клифотическое межмирье. В этом плане основной является именно интеллектуальная работа как подготовка к ощущению себя на лестнице, овладение опытом статического равновесия, устойчивости. Рассмотрев устойчивость под другим ракурсом, мы наблюдаем раскаленную в ходе отношения пиетета струну предестинации, и этот накал фундирует безотказную и внеположную мирской каузальности расположенность к преклонению.

ファントム: Requiem for the Phantom

Королевство кошек

大悪司

Веселый и показательный экскурс в плане того, как надо поступать с девками, чтобы не залупались. В современной ситуации любая женщина по дефолту - дочь Матери-архонта, и выход из цепи субординации монотеосу возможен лишь через жесткую оккупацию телесности иерархией сыновей Отца (тут - в виде диурнического героя). Дочь Отца живет для того, чтобы доставить удовольствие своему Господину - мужу как ближайшему высшему в иерархии - любыми средствами и методами (например, предоставить все дыры). Спасительным является безграничная и безусловная преданность Отцу (являющемся малым сотером), на основе глубины, качества и действенности которой и выстраивается иерархия жен/наложниц.

Диспозитив Господства конструируется на основе акта первого траха - к слову, дефлорация присутствует почти в каждой серии, что мило разноображивает картинку в кадре. В одном из эпизодов даже присутствует отсылка к архаическим культам - ритуальное испивание дающей выздоровление менструальной крови гомункула-гермафродита, вокруг которого выстраивается неосинтоистская секта, почитающая его как божество. Как известно, акт первоустройства патриархального порядка требует постоянной реактуализации. В сознании девок это происходит через реминисценцию - своего рода анамнез - сексуального опыта. Характерный момент, что в сексе женская двойственность проявляется следующим образом: он всегда суть насилие над телом-природой со стороны мужчины, но и желанен - слишком многим хочется почувствовать и прочувствовать твердое мужское плечо или там член. Мужчина же всегда сам берет свое - женщина в сериале инициирует половой акт в исключительных случаях, эта поведенческая схема скорее маргинальна.

魔性の貌（かお）

Вот, скажем, парадигматический пример установления доминации матриархального в завершенном диспозитиве - т.е. гинекократии. Рейка - сущность властная и могущественная (как для данного нарратива), с легкостью манипулирует мужчиной, устанавливая фамилизированный режим экономии в области сексуального.

У женщины всегда есть тело, ее святыня и храм самой себе и всему материнскому-женскому, только женщина по-настоящему телесна и сама это глубинно ощущает. Когда современному мужчине показывают пизду и бросают в лицо взмокшие трусики, он только дегенеративно пускает слюни или заискивающе улыбается. Да, у мужчин тоже есть тело, но оно дано для того, чтобы платить, оплачивать (не в количественном эквиваленте) рождением в мире. Мужчина или есть как связующий вертикали манифестации, или его нету - и мы видим вот такое вот ползающее говно, придаток к хозяйке, жаждущей не осеменения, но поглощения.

Поэтому Рейка, черная вдова в условиях поп-модерна, и смотриться хорошо. Все эти сверкания глаз, волнения изобилирующей плоти, лоснящиеся от пота телеса и потеки внутренних жидкостей, иссиня-черные пряди роскошных волос - и есть орудия власти космического женственного в мире современных мегаполисов. Туда же и откровенная гносеосимуляция - фетишизм как привлекательность покрова. Познающему так не терпиться содрать с познаваемой одеяние, осквернить целостность вторжением мнимого иного, что одеяние воспринимается уже как самоцель. Но познаваемая - не совершающая омовение Артемида, о целомудренности речи и не идет (хотя и та колеблеться в двойственности), ей  - всему этому хищному множеству - только этого и нужно, чтобы прислуживающий и потребляющий подобрался поближе, и его вновь укутают, поглошая и погружая в глухую темноту плоти. Гинекократия оставляет привилегию сладострастия только за собой, мужчина же живет только в границах рассчета. Когда гинекократические тактики начинают осуществляться, уже бесполезно что-то там предпринимать (если этого хочется), за любыми контрдействиями неизбежно следует промедление в нерешительности - чего и ожидают, что и будет тождественно поражению. Начинается навязанная двойственность (которую не избежать) - или туда, или сюда.

Виноваты, конечно, мужчины - тем, что сдали патриархат, позволив архонтике монотеоса закономерно повернуться другой стороной. Именно поэтому могущество современной женщины - могущество исключительно гинекократическое, где вечное возвращение (к изначальному диспозитиву - сакральному матриахату) подменено цикличностью месячных, феноменологически замкнутой внутренней секрецией, должной быть отсылкой и свидетельством ВВ. Но вопрос-то, в конечном итоге, не в виновности и расплате, каковые категории применимы к человеческому, а в кажимости космической регламентированности, ведь и гинекократия только подготовительная фаза к триумфу порождений изначального Хаоса, ужасающего женственного, явленного в своей славе. 

Вкусняшки

Martial arts

Являются ли в современном мире феномен martial arts во всем разнообразии диспозитивов следованием Традиции? Конечно же, нет.  

Начнем с того, что расцвет практик, связанных с психофизическим поединком участников, приходится на тот этап деградации космической среды, когда примордиальная каста брахманов утрачивает свою доминацию в воплощенном, отчасти уходя от мирской жизни и в перспективе покидая космос, отчасти – вырождаясь. Приход к власти в том или ином этнокультурном диспозитиве касты кшатриев знаменует развертывание неизбежной ошибки, заложенной в самом мироздании, и таким образом влечет расследование причин и следствий, частным случаем которого является психофизический поединок. Воля, будучи примордиальной силой, совсем не нуждается в ее проверке и испытании, так как реализуется безусловно и внеположно низшим и нисходящим условиям, будь то хоть сам воплощенный мир. Видимо, боевые искусства берут свое начало из инициатического поединка, цель которого – проверка и подготовка материала, но не содержания, понимаемого как принцип. Так и среди жрецов и шаманов существовали методики и ритуальные формы сражения инициатов, при этом целью всегда было преображение ветхой природы в угоду богам.

夏目友人帳

Оба сезона сериала обладают значительным количеством достоинств, и в целом «Тетрадь друзей Нацумэ» хороша для первичного ознакомления со спецификой традиционной японской демонологии, тем более, что сюжеты серий весьма разнообразны.

Сравнивать нарратив стоит с xxxHolic – если последний является представителем жанра городской мистики (в которой фокусировка всегда на игре контрастов керигмы и внезапно прорастающей структуры), то энергий ресурс Natsume Yūjinchō – лишь косвенно затронутая модернизацией провинция, и керигмы на бэкграунде там значительно меньше. Посему в обоих тайтлах наблюдаются превосходно нарисованные духи, но в «Тетради друзей» значительно большее внимание уделяется стихийному – на фоне пасторальных пейзажей и соответствующего саундтрека (более всего понравилось, когда в конце первого сезона в сопровождении были традиционные мелодии и горловое пение).

Ошибка номер раз

Самое главное - слышать,
Как чернозём смеётся,
Самое главное - видеть,
Как бессильное время гибнет,
Как рвутся склизкие жилы
Жирных желтушных денег,
Как новый закон вырубает
Города, словно хилые рощи,
Как довольным головы рубит
Заря мечом раскалённым.

(Шиш Брянский)

[Необходимое предварительное замечание:

каждое действие, будучи произведенным в определенном контексте, несет на себе его печать; при осуществлении трансгрессии возможна одновременно и перемена в контексте, но подлинная трансгрессия осуществляется лишь при соприкосновениями с пластами предельно неочевидного (для современной ситуации) – т.е. Традицией. Трансгрессия же в связи с Традицией – это жест, связующий с Иным.]

Как известно, манифестационизм как парадигма предполагает уважение к тому, что современные люди называют ложью и иллюзией, а на самом деле является одеяниями Великой Богини (Майи, Изиды и т.д.). Сокрытие в покровах Богини является участью каждой воплощенной души, в известной смысле это проявление космической заботливости женственного, милостивый дар (дар-как-задание) низшему в иерархии. Даром Богини пристало достойно распорядиться – не пытаться разорвать искусные ткани (что для человека Традиции нонсенс), но плести их далее, придавать форму этому материалу, сообразуясь со своей подлинной природой, причастной высшим родам. Искусно сделанная ткань – это ткань, обработанная при помощи энергий, скрытых в трудящемся. Потому качественно врать в манифестационистской оптике и позиции хорошо, применительно к современной ситуации – особенно если это вранье высшего уровня, указывающее на тотально неочевидное в условиях реальности. Такое вранье, в максимуме своем приводящее к испытанию абсолютного отчаянья, в результате имеет погашение дегенеративной витальности – и ложных мотиваций, подпитывающих функционирование в безвременьи лишнего материала. Последний же дефинируется как нечто сущностно непригодное для вхождения и пребывания в контексте Традиции.

Из [суб]личной переписки

Любого рода строгость (взятая сама по себе, о чем может сложиться впечатление исходя из вышесказанного) устанавливает ценность некой промежуточной детеминированности (при этом не важно, какой - атеистической, христианской, квази-политеистической и т.д.), не делая отсылки к примордиальному/нетварному. И промежуточное звено подменяет собою последнее, что, конечно же, противоречит Агхорическому Императиву. 

Между тем, есть повод задуматься о локальной пользе и применимости ригоризма, помыслив его недуально в своем этнокультурном диспозитиве (по аналогии со сказанным о рациональности). Возьмем, например, то, что пишет Моргенрот в программном тексте о Свободе: "интериорная концентрации и сознательное экстериорное самоограничения". Представляется, что именно в такой форме и формулировке ригоризм (как экстериорное) стоит применять.

Тут же стоит вспомнить о деянии и недеянии, созерцании и понимании.

魍魎の匣

Представляет интерес обыгрывание двух основных тем – нечисти и ящика (=границы). Первая для прояснения требует экскурса в традиционную демонологию. Происхождения нечистоты в синтоизме вполне традиционно ведет к богине-женщине:

«…когда Идзанами но-микото собиралась родить божество огня Кагуцучи, то в агонии горела и мучилась. И от этого ее тошнило. Из этого произошло божество. Имя его – Канаяма-пико. Потом она помочилась. [Из этого ] произошла богиня. Имя ее – Мизуханомэ*. Затем [Идзанами]  испражнилась. [Из этого] произошла богиня. Имя ее – Панияяма-пимэ.

 *- в прочтении переводчиков – Мидупано мэ, почему-то.

**-иероглифы этого теонима встречаются в «Хуайнаньцзы». В комментариях Чжуан-цзы к этому памятнику говорится, что обликом Мизуха напоминает малое дитя, цвет этого божества – черный с красным, ногти красные, большие уши и длинные руки. Слово мизуха комментаторы толкуют как «невидимый облик». В иной версии комментариев слово мизу понимается как «вода», что представляется вполне обоснованным применительно к божеству воды.»  (из русского издания «Нихон сёки» в сборнике «Синто. Путь японских богов»). [продолжение сюжета с интерпретациями - здесь]

Speed Grapher

Проявление постсакральной воли в системе координат завершающегося модерна неплохо иллюстрирует сериал Speed Grapher. Виктимная и трепетная Теннодзу Кагура в нарративе исполняет роль нижней Софии, Ахамот из гностического мифа. Отсюда ее трогательные попытки освободиться от цепей архонтического порядка, внеположной Плероме тьмы. Порыв этот скорее «инстинктивен»; даже при наличии мотиваций социально-психологического характера, ее ответственная миссия нести в себе потенцию иномирных и архонтических сил выводит сюжет на субтильный и интересующий нас план.

 Speed Grapher полон архонтики от начала и до конца – в ситуации после метафизической травмы креационизма дегенеративные мироправители имеют лишь одно существенное превосходство над обывателями. Произнося тайные имена (видимо, самого Первого Архонта, чьи изображения наблюдаются в закрытом клубе) они сковывают Кагуру-Ахамот, насилуя и принуждая ее к передаче энергий, позволяющих править тварным миром – а именно, специфическими «стихиями» мегаполиса, доселе сдерживаемыми дисциплинарным диспозитивом. В психоаналитической оптике – у наиболее алчных и озлобленных существ, пребывающих на вершине модерновой иерархии, происходит прорыв подсознательного, высвобождаются сублимируемые желания и хотения. Когда сдерживать буйство психотических субъектов перестает быть необходимым (последние, как и весь нарратив, во многом аналогичны контракторам из Darker than Black), это оборачивается прорывом деструктивных энергий в масштабе всей территории, контролируемой государственным аппаратом – снимается предохранитель  у масс, высвободившееся дегенеративное и деструктивное бессознательное выливается в массовые психозы.

Темпоральность археомодерна

"Всякий раз, когда очередной демиург заболевает и отходит в конвульсиях, в мире воцаряется некоторая пауза. Новый демиург еще не готов, и реальность разевает свой оржавленный рот и хлопает ресницами ледяных могил. Ритм рождений и смертей прерывается, остается недоумение. Оно-то и воплощено в том, что мы видим. Мир умер, но не все это заметили..."

(Евгений Головин)

Исходя из специфики парадигмы, мы не можем говорить о строгой определенности в каком-либо аспекте, в т.ч. темпоральности. Оптимальным решением является рассмотрение темпоральной специфики иных парадигм, а именно особенности их сталкивания, взаимопроникновения, взаимонакладывания в ситуации археомодерна.

Археомодерн стоит мыслить в связи с такой категорией парадигмального анализа как парадигмальный сбой, ведь за начавшимся сбоем практически всегда следует археомодерн и сопутствующая весьма гетерогенная парадигмальная специфика. Тем не менее, если мы говорим об археомодерне как парадигме (…среди других парадигм), то есть достаточно цельной предпроявленности, сопутствующее сбою проникновение постсакральной воли происходит не всегда, и обыкновенно вскоре прикрывается покровами майи, тканью проявленной парадигмы. Именно поэтому при отслеживании действия постсакральной воли реальность предательски молчит, глухо игнорируя запросы мышления.

サムライチャンプル

В “Samurai Champloo” интересен не сюжет, но разнообразие преимущественно маргинальных типов и образов, возникающих в археомодерне. Кария и Дзин – два варианта преломления представлений о бусидо в условиях деградации традиционных иерархий, причем представлений весьма далеких от написанного в соответствующих трактатах; и если в случае с первым выходит субъектность и пролегомены к японскому модерну, то своеобразная стоичность Дзина уводит в дебри археомодерна и структуры – деградацию он ощущает всем естеством, и отвечает на нее инертным сопротивлением действующим иерархиям и выведенными представлениями о свободе – что тоже очень АрхеоМо. К слову об иерархиях – дисциплинарного диспозитива и гинекократии в сериале вообще не встречается, сплошь диспозитив господства, чоткие патсаны, разборки и т.д.

Любопытна форма взаимоотношений с Фуу (что приятно, типической незамутненной дурой, ведь дуры – это замечательно) – о мотивации археомодернисты и не задумываются (потому часто возникает возможность смены заданного формата нарратива с сохранением археомодернового содержания), важен импульс к действию, которым становится Фуу. Как женщиной ею движет желание восстановления и сохранения общности – с отцом или с попутчиками.

Много интересного можно сказать об окинавце Мугене – при том, что образ крайне эклектичен, он наиболее далек от различных форм культуральной доминации, потому и близок Традиции, сохраняя внутреннюю связь с родовым и этническим: дикость становится в оппозиции деградационной цивилизованности. В четырнадцатой серии красиво показана организации посмертия в окинавских верованиях (представление о Нирай-канай, мире предков) – оно грезится Мугену когда тот находится при смерти. Видео и аудиоряд эстетически великолепен, потому не поленился вырезать и выложить в сеть (см.ниже). Нирай-канай, к слову сказать, это и есть prime ordial, манифестационистское начальное бытие еще до разделения его на адские и райские миры.

О концовке же лучше писать не буду, парадигматически она как раз характерна, но по понятным причинам оптимистические финалы не удовлетворяют.

Утонуть

В "Греческих мифах" Ф.Г. Юнгер очень точно продиагностировал проблему мышления, базирующегося на фонологоцентрической письменности. Читая традиционные источники сразу же хочется начать сооружать из них интеллектуальные конструкции, расписывать все по схемам и чертежам со стрелками и указаниями, то есть выстраивать керигму из изначально неподверженного археомодерновому разделению на керигму и структуру. Другой симптом, относящийся непосредственно к креационистскому наследию - вычленение тех или иных фраз, звучащих наиболее подходяще. Ударение тут именно на звучание - производит впечатление проявление силы и уверенности, показной суровости, крутости, мужественности и т.д. И то и то по сути является ловушками восприятия, уводящими в стороны от сущности Традиции, и замыкающими на последствиях метафизической травмы креационизма.
Поэтому приходится учится образному мышлению в понимании манифестационистском, что оказывается на деле процессом достаточно трудным. Образ должен нести в себе нераздельное визуальное, фонетическое и смысловое, что приученное дисциплинарными учреждениями мыслить в одном направлении cogito банально не умеет ввиду того, что можно назвать чрезмерной сосредоточенностью. Выходит это, соответственно, боком, так как смыслы более высокого уровня ускользают и не даются, они как вода просачиваются сквозь желающие ухватить ее руки. Вывод отсюда следующий - взять и утонуть, например.

P.S. Обучению образному мышлению, кроме специализированных медитаций, может послужить изучение письменности иероглифической и ее форм, дошедших и сохранившихся в современности (имеется ввиду прежде всего японской как расово и евразийски приоритетный). Даже читая в русском переводе "Хакагурэ", одной из любимых книг на данный момент, ощущения в плане вышеуказанного уже совсем не те, что при чтении западоидов.

Абсолют демотивации

Размышляя над Liber LIBRAE Кроули посетили вот какие мысли.

Значительным скрытым - а на самом деле, вполне зримым препятствием для человека, в ситуации археомодерна внезапно заинтересовавшегося традиционализмом, является знание о плохом и неприятном. Ввиду того, что зачастую оно слишком уж очевидно и привлекает внимание (и задерживает на себе фокус восприятия) которое само по себе является продуктом деградации, знание это крайне опасно. Но опасно не таким образом, как было бы опасно для человека Традиции - ввиду буквальности и автоматического характера распространения любого влияния в данной системе координат. "Человечеству" как множеству бесконечно малых терять уже почти что нечего (ударение здесь на почти что, это постоянное почти), и всего этого оно определенно заслуживает.

Традиционалистами же предлагается знание о плохом в объеме, близком к полному. Тут прежде всего имеется ввиду знание об отрицающей стороне сакрального, в т.ч. доктрина о Радикальном Субъекте. Для неподготовленного – то есть для любого человеческого восприятия это знание несет травматизм и отчуждение, чему способствует например то, что РС впору назвать абсолютом демотивации. Но, строго говоря, травматизм и отчуждение по-настоящему начнутся при непосредственном контакте с постсакральной волей. Значительно больше пассивно сочувствующих, в т.ч. в сети, что легитимируется парадигмой. Темой очередных дискурсивных игр оно не становится ввиду сложности данного маргинального контента – то есть по той же причине, т.е. лени. Вообще говоря, в археомодерне реальность в ответ на поиски РС в общей системе координат отвечает этаким предательским молчанием. Так вот, знание об РС, ложащееся на почву базовой реальности (по текстам Головина о маньеризме), дает лишь многие печали, а знания как-то и не задерживаются особо, см.выше об абсолюте демотивации. Ответ на вопрос о причине данного тупика лежит в существовании самой базовой реальности, которую парадигма выкраивает в уютной и комфортной форме, при этом поощряются всевозможные формы аутизма, эскайпизма и пр. Конечно, в условиях доминации базовой реальности очень приятно вскармливать в себе те или иные эмоции, замыкать психику в них и варится днями/месяцами напролет.

Блюз Радикального Субъекта

Хорошей иллюстрацией к теме РС является полнометражное аниме 1994 года "Darkside Blues". К сожалению, иллюстрацией фрагментарной, так как показывается лишь выявление РС своих агентов и его участие (прямое или косвенное) в их реинформации. Потому разработчики слишком часто переводят фокус на человечесую психику и мотивации, в особенности второстепенных персонажей, являющихся, строго говоря, декорациями. В этом плане великолепный "Ergo Proxy" дает значительно более полную  и четкую картину. Из затронутых тем - сакральное как одежды РС, порождающая и вбирающая в себя все сущее изначальная тьма, реинформация человеческого существа через работу со снами. Из криптогностического в конце - мальчик Катари, женщина Селия и сам Дарксайд (имя - аналогия "Нет" из "Девяти жизней Томаса Каца"), в чем можно было бы, в общем-то, найти связь с сообщенным в апокрифе от Иоанна: "Я тот, кто [с вами] всегда. Я - [Отец], я - Мать, я - Сын. Я непорочный и нерушимый."

Неразумные и властолюбивые архонты по инерции усматривают в РС ветхого человека, пытаясь справиться с ним малой кровью, что оборачивается уничтожением подвернувшихся под воздействие постсакральной воли. Что характерно, РС появляется на периферии, стремительно уменьшающейся с завершением модерна, и агентами его становятся маргиналы и изгои. Голос Дарксайда андрогинален, что подчеркивает констраст с деградировавшим сексуальным (в традиционном понимании) в мире. Завершая краткий обзор стоит еще вспомнить саундтрек, приятный и соответствующий происходящему в кадре.