Клинок логоса, некогда бывший бритвенно-острым, в лучшем случае затупляется, в худшем – превращается в деревянную или пластмассовую игрушку. Что не отменяет установление его в качестве нормы для реальности – так логоцентризм становится воплощенной нелепостью, потешным семантическим кладбищем, все впускающем и ничего не выпускающем.
Когда в границах определенного дискурса некто произносит нечто, являющееся для данной области сферы конвенции новым, доселе невиданным и неслышимым, новое почти в императивном порядке сообщает новый (дополнительный и дополняющий) ответ к вопросу «как?», в ином же случае новизна невозможна.
Когда вводится новый доктринальный принцип, новый подход, или новое понятие, оно должно сразу вплетаться в общую структуру мышления и осмысления, становиться частью единственного подлинного наполнения – гнозиса. Отныне требуемым от мышления становится не ссылка на уже высказанное (ибо каждая отсылка без высвобождения нового сразу съедается вторичными сферами конвенции, полнящимися осколочным логоцентризмом), но работа с ним как сублично очевидным и впитанным, уже (и всегда) на шаг вперед, в ином и новом ракурсе, на новом победоносном фронте. Тогда гнозис становится указателем и оружием, так он дает связь с инобытием, возможность выбраться из вторичных сфер конвенции, и на своем поле боя быть всегда впереди.
***
Субличность (и образованное из них множество) всегда работают на пределе усилия, т.е. ровно достаточно, и уступают друг другу место в необходимом порядке. Данный порядок должен быть безусловно предестинирован, т.е. главная и единственная целью его – конструктивная связь с инобытием. Субличность не всегда прямо направлена на иное, но всегда трудится для обретения возможности медиации (например, субличностью-коллегой, специально для этого разработанной). Так как в онтическом мире человек есть одна из вещей, то субличность и есть оперирующее вещами, лучшими из которых являются вещи опасные, инобытие являющие.
Иногда рабочие интересы могут пересекаться, тогда и выстраивается иерархия, о которой говорилось выше. Однако множество субличностей свободно передает инициативу из рук в руки, от инструмента к инструменту. Более того, передача и смена модусов работы необходима и желательна, из них выстраивается некий имманентный цикл, со вспышками возникающих из небытия форм.
***
Подобно пауку мы выплетаем из порожденной небытием сущего совершенные нити, и ткем свою паутину, делая ее все крепче, увеличивая количество связей между слоями и сегментами, вглубь и вширь, ровно настолько, насколько действует поле уготовленной предопределением воли. Вначале тонкая и трепетная, в ходе следования предестинации она должна становиться предельно плотной, непроницаемой для незваных гостей из мира, но всецело способствующей созерцанию лежащего под хозяином паутины.
Мы ловим мух и комаров, хлипкие человеческие души, безвозвратно забывшие об арахническом бытии, об изначальной тьме беззвездной ночи. И энергия их конвульсий не насыщает нас, но способствует пряже, чье совершенство действительно лишь благодаря небытию, в которое мы погружаемся вновь и вновь.
Комментариев нет:
Отправить комментарий