魔性の貌（かお）

Вот, скажем, парадигматический пример установления доминации матриархального в завершенном диспозитиве - т.е. гинекократии. Рейка - сущность властная и могущественная (как для данного нарратива), с легкостью манипулирует мужчиной, устанавливая фамилизированный режим экономии в области сексуального.

У женщины всегда есть тело, ее святыня и храм самой себе и всему материнскому-женскому, только женщина по-настоящему телесна и сама это глубинно ощущает. Когда современному мужчине показывают пизду и бросают в лицо взмокшие трусики, он только дегенеративно пускает слюни или заискивающе улыбается. Да, у мужчин тоже есть тело, но оно дано для того, чтобы платить, оплачивать (не в количественном эквиваленте) рождением в мире. Мужчина или есть как связующий вертикали манифестации, или его нету - и мы видим вот такое вот ползающее говно, придаток к хозяйке, жаждущей не осеменения, но поглощения.

Поэтому Рейка, черная вдова в условиях поп-модерна, и смотриться хорошо. Все эти сверкания глаз, волнения изобилирующей плоти, лоснящиеся от пота телеса и потеки внутренних жидкостей, иссиня-черные пряди роскошных волос - и есть орудия власти космического женственного в мире современных мегаполисов. Туда же и откровенная гносеосимуляция - фетишизм как привлекательность покрова. Познающему так не терпиться содрать с познаваемой одеяние, осквернить целостность вторжением мнимого иного, что одеяние воспринимается уже как самоцель. Но познаваемая - не совершающая омовение Артемида, о целомудренности речи и не идет (хотя и та колеблеться в двойственности), ей  - всему этому хищному множеству - только этого и нужно, чтобы прислуживающий и потребляющий подобрался поближе, и его вновь укутают, поглошая и погружая в глухую темноту плоти. Гинекократия оставляет привилегию сладострастия только за собой, мужчина же живет только в границах рассчета. Когда гинекократические тактики начинают осуществляться, уже бесполезно что-то там предпринимать (если этого хочется), за любыми контрдействиями неизбежно следует промедление в нерешительности - чего и ожидают, что и будет тождественно поражению. Начинается навязанная двойственность (которую не избежать) - или туда, или сюда.

Виноваты, конечно, мужчины - тем, что сдали патриархат, позволив архонтике монотеоса закономерно повернуться другой стороной. Именно поэтому могущество современной женщины - могущество исключительно гинекократическое, где вечное возвращение (к изначальному диспозитиву - сакральному матриахату) подменено цикличностью месячных, феноменологически замкнутой внутренней секрецией, должной быть отсылкой и свидетельством ВВ. Но вопрос-то, в конечном итоге, не в виновности и расплате, каковые категории применимы к человеческому, а в кажимости космической регламентированности, ведь и гинекократия только подготовительная фаза к триумфу порождений изначального Хаоса, ужасающего женственного, явленного в своей славе. 

Вкусняшки

Martial arts

Являются ли в современном мире феномен martial arts во всем разнообразии диспозитивов следованием Традиции? Конечно же, нет.  

Начнем с того, что расцвет практик, связанных с психофизическим поединком участников, приходится на тот этап деградации космической среды, когда примордиальная каста брахманов утрачивает свою доминацию в воплощенном, отчасти уходя от мирской жизни и в перспективе покидая космос, отчасти – вырождаясь. Приход к власти в том или ином этнокультурном диспозитиве касты кшатриев знаменует развертывание неизбежной ошибки, заложенной в самом мироздании, и таким образом влечет расследование причин и следствий, частным случаем которого является психофизический поединок. Воля, будучи примордиальной силой, совсем не нуждается в ее проверке и испытании, так как реализуется безусловно и внеположно низшим и нисходящим условиям, будь то хоть сам воплощенный мир. Видимо, боевые искусства берут свое начало из инициатического поединка, цель которого – проверка и подготовка материала, но не содержания, понимаемого как принцип. Так и среди жрецов и шаманов существовали методики и ритуальные формы сражения инициатов, при этом целью всегда было преображение ветхой природы в угоду богам.

夏目友人帳

Оба сезона сериала обладают значительным количеством достоинств, и в целом «Тетрадь друзей Нацумэ» хороша для первичного ознакомления со спецификой традиционной японской демонологии, тем более, что сюжеты серий весьма разнообразны.

Сравнивать нарратив стоит с xxxHolic – если последний является представителем жанра городской мистики (в которой фокусировка всегда на игре контрастов керигмы и внезапно прорастающей структуры), то энергий ресурс Natsume Yūjinchō – лишь косвенно затронутая модернизацией провинция, и керигмы на бэкграунде там значительно меньше. Посему в обоих тайтлах наблюдаются превосходно нарисованные духи, но в «Тетради друзей» значительно большее внимание уделяется стихийному – на фоне пасторальных пейзажей и соответствующего саундтрека (более всего понравилось, когда в конце первого сезона в сопровождении были традиционные мелодии и горловое пение).

Ошибка номер раз

Самое главное - слышать,
Как чернозём смеётся,
Самое главное - видеть,
Как бессильное время гибнет,
Как рвутся склизкие жилы
Жирных желтушных денег,
Как новый закон вырубает
Города, словно хилые рощи,
Как довольным головы рубит
Заря мечом раскалённым.

(Шиш Брянский)

[Необходимое предварительное замечание:

каждое действие, будучи произведенным в определенном контексте, несет на себе его печать; при осуществлении трансгрессии возможна одновременно и перемена в контексте, но подлинная трансгрессия осуществляется лишь при соприкосновениями с пластами предельно неочевидного (для современной ситуации) – т.е. Традицией. Трансгрессия же в связи с Традицией – это жест, связующий с Иным.]

Как известно, манифестационизм как парадигма предполагает уважение к тому, что современные люди называют ложью и иллюзией, а на самом деле является одеяниями Великой Богини (Майи, Изиды и т.д.). Сокрытие в покровах Богини является участью каждой воплощенной души, в известной смысле это проявление космической заботливости женственного, милостивый дар (дар-как-задание) низшему в иерархии. Даром Богини пристало достойно распорядиться – не пытаться разорвать искусные ткани (что для человека Традиции нонсенс), но плести их далее, придавать форму этому материалу, сообразуясь со своей подлинной природой, причастной высшим родам. Искусно сделанная ткань – это ткань, обработанная при помощи энергий, скрытых в трудящемся. Потому качественно врать в манифестационистской оптике и позиции хорошо, применительно к современной ситуации – особенно если это вранье высшего уровня, указывающее на тотально неочевидное в условиях реальности. Такое вранье, в максимуме своем приводящее к испытанию абсолютного отчаянья, в результате имеет погашение дегенеративной витальности – и ложных мотиваций, подпитывающих функционирование в безвременьи лишнего материала. Последний же дефинируется как нечто сущностно непригодное для вхождения и пребывания в контексте Традиции.

Из [суб]личной переписки

Любого рода строгость (взятая сама по себе, о чем может сложиться впечатление исходя из вышесказанного) устанавливает ценность некой промежуточной детеминированности (при этом не важно, какой - атеистической, христианской, квази-политеистической и т.д.), не делая отсылки к примордиальному/нетварному. И промежуточное звено подменяет собою последнее, что, конечно же, противоречит Агхорическому Императиву. 

Между тем, есть повод задуматься о локальной пользе и применимости ригоризма, помыслив его недуально в своем этнокультурном диспозитиве (по аналогии со сказанным о рациональности). Возьмем, например, то, что пишет Моргенрот в программном тексте о Свободе: "интериорная концентрации и сознательное экстериорное самоограничения". Представляется, что именно в такой форме и формулировке ригоризм (как экстериорное) стоит применять.

Тут же стоит вспомнить о деянии и недеянии, созерцании и понимании.