К метафизике фона-2

Часть 2. Топологии и множественности

   Начнем с наглядного примера из области т.н. церемониальной магии, продолжая избавляться от необходимости лишних действий.
Любой ритуал предполагает сложную конфигурацию пространства, которое, как известно, всегда лабиринтально. Попробуем почитать книги по обустройству помещения для проведения ритуала  - сразу станет ясно, что сей контекст предполагает очень пристальное внимание к окружению себя вещами, буквально кропотливое, чреватое прилаганием множества усилий для одного только материального пласта работы. И то, что данная практика взята на вооружения из более или менее старых, принадлежащих прошлому книг, т.е. постороннего контекста, грозит такой проблемой. Актуализированная кажимость, о которой говорилось в конце первой части, приходит из ниоткуда, не обнадеживая, не давая точных сценариев обработки себя. Манипулируя же в диапазоне действительного, о-существленного (которым только и является вышеуказанная ритуалистика) мы сразу же перекрываем кажимости... не воздух, нет, то было бы банально. Мы препятствуем вспышке озаренного водорода.

К метафизике фона

Часть 1. Проблематика приближения

 

Любой фон или антураж всегда принадлежит тому или иному бытийному пласту, тому или иному. Фон абсолютно коррелятивен топике, фон является ее проявлением. Для жителей мира людей неочевиден тот факт, что возможность бесконечного, качественного пространства не просто не ограничивается этим миром, но наоборот, начинается лишь тогда, когда космическая периферия остается позади. Иные миры всегда безнадежно далеки от мира этого.
Полнота манифестации... Никак нельзя сказать, что для ее реализации необходимо вовлечение в оболочки, в глиняные горшки или чего похуже. Теперь это непростительная наивность (...отсутствует субъект (не)прощения) - полагать, что миротворение будет реализоватсься столь же гладко, неся в себе оптимистическую перспективу. Мироустроительство не неблагодарно, но - злокозненно, отдублированный мироустроитель всегда принадлежит к агентуре распада, к ее преходящим и жалким пособникам.
Миро- и жизне-устройство, как и всякое действие, миметично, и те жалкие усилия, которые удается предпринять антропным формам, устремлены к подражанию Демиургу. Это единственный, безупречный и обнадеживающий способ польстить себе - так, чтоб наверняка. В данной ситуации любая попытка овладеть архаическими знаниями, и таким путем возвысить себя в мире Творца - от бесталанности, неумения найти себя в широкой индустрии черных чудес и контринициатических специализаций.
Такова топика контринициации - мир сей, без оговорок и исключений.

Gilgamesh (Fate/Zero)

Представляется спесивым ближневосточным архонтом, упивающимся осуществлением своим. Отсюда его сокровищница, эмулирующая полноту вещным избытком. Когда Гильгамеш напирает на первородность, на то, что мир испокон веку его сад, это и правда звучит как слова Иолдабаофовы: в этом мире всё изначально мое. Как тюремщик он превосходно устроился, и его власть следовало бы назвать объективной, властью реальности. Ведь демонстративная роскошь гильгамешева полюса говорит только о том, что всем остальным уготовлена лишь обратная ее сторона - абсолютная скупость, лишенность, чем и заставляет пробудиться от сновидческого морока.

Похоже, пробуждение теперь не может быть традиционным решением.  Призыв пробудиться - очередная ловушка контринициатов, которую следует игнорировать, т.е. не слышать вообще, предпочитая режим непроницаемого сна.

Makaryuudo

Demon Hunter Makaryuudo хорош отдельными компонентами, преимущественно - визуальными решениями и фрагментами из диалогов. Но девелоперы не сумели совладать с формой, не выдержали стиль и цельность повествования. К примеру, тематика неогнозиса и оккультизма разбавляется в середине буддистскими коннотациями, и приблизительно ими же завершается. Внимания заслуживает разве что неогностическая подача эсхотологии. Спрашивая о конце мира людей, Яма получает ответ от Хаоса: это произойдет, когда мы вернемся домой, в свой мир. Так оно и должно быть.

Посему достаточно рецензуры, обратимся к форме свободного рассуждения, возникшего по мотивам анимации.

Почему в мире благородных существ воспоминание прошлых жизней является преступлением, т.е. очевидным злом? С человеческой точки зрения, актуализация памяти души воплощения есть нечто необходимое, дарующее мудрость, ориентирующее и т.д. Так некогда мыслили люди традиции, в противовес печали мира обнадеживая себя перспективой духовной реализации...
Закономерно, что у иных все наоборот. Память есть зло, и всякое воспоминание, мысль о прошлом, обращение ко времени как таковому неизбежно приводит к отождествлению с состояниями гермармена. Так и происходит отягощение страстями, что демонстрируется в нарративе фигурой Рикудо Яма.