サムライチャンプル

В “Samurai Champloo” интересен не сюжет, но разнообразие преимущественно маргинальных типов и образов, возникающих в археомодерне. Кария и Дзин – два варианта преломления представлений о бусидо в условиях деградации традиционных иерархий, причем представлений весьма далеких от написанного в соответствующих трактатах; и если в случае с первым выходит субъектность и пролегомены к японскому модерну, то своеобразная стоичность Дзина уводит в дебри археомодерна и структуры – деградацию он ощущает всем естеством, и отвечает на нее инертным сопротивлением действующим иерархиям и выведенными представлениями о свободе – что тоже очень АрхеоМо. К слову об иерархиях – дисциплинарного диспозитива и гинекократии в сериале вообще не встречается, сплошь диспозитив господства, чоткие патсаны, разборки и т.д.

Любопытна форма взаимоотношений с Фуу (что приятно, типической незамутненной дурой, ведь дуры – это замечательно) – о мотивации археомодернисты и не задумываются (потому часто возникает возможность смены заданного формата нарратива с сохранением археомодернового содержания), важен импульс к действию, которым становится Фуу. Как женщиной ею движет желание восстановления и сохранения общности – с отцом или с попутчиками.

Много интересного можно сказать об окинавце Мугене – при том, что образ крайне эклектичен, он наиболее далек от различных форм культуральной доминации, потому и близок Традиции, сохраняя внутреннюю связь с родовым и этническим: дикость становится в оппозиции деградационной цивилизованности. В четырнадцатой серии красиво показана организации посмертия в окинавских верованиях (представление о Нирай-канай, мире предков) – оно грезится Мугену когда тот находится при смерти. Видео и аудиоряд эстетически великолепен, потому не поленился вырезать и выложить в сеть (см.ниже). Нирай-канай, к слову сказать, это и есть prime ordial, манифестационистское начальное бытие еще до разделения его на адские и райские миры.

О концовке же лучше писать не буду, парадигматически она как раз характерна, но по понятным причинам оптимистические финалы не удовлетворяют.

Утонуть

В "Греческих мифах" Ф.Г. Юнгер очень точно продиагностировал проблему мышления, базирующегося на фонологоцентрической письменности. Читая традиционные источники сразу же хочется начать сооружать из них интеллектуальные конструкции, расписывать все по схемам и чертежам со стрелками и указаниями, то есть выстраивать керигму из изначально неподверженного археомодерновому разделению на керигму и структуру. Другой симптом, относящийся непосредственно к креационистскому наследию - вычленение тех или иных фраз, звучащих наиболее подходяще. Ударение тут именно на звучание - производит впечатление проявление силы и уверенности, показной суровости, крутости, мужественности и т.д. И то и то по сути является ловушками восприятия, уводящими в стороны от сущности Традиции, и замыкающими на последствиях метафизической травмы креационизма.
Поэтому приходится учится образному мышлению в понимании манифестационистском, что оказывается на деле процессом достаточно трудным. Образ должен нести в себе нераздельное визуальное, фонетическое и смысловое, что приученное дисциплинарными учреждениями мыслить в одном направлении cogito банально не умеет ввиду того, что можно назвать чрезмерной сосредоточенностью. Выходит это, соответственно, боком, так как смыслы более высокого уровня ускользают и не даются, они как вода просачиваются сквозь желающие ухватить ее руки. Вывод отсюда следующий - взять и утонуть, например.

P.S. Обучению образному мышлению, кроме специализированных медитаций, может послужить изучение письменности иероглифической и ее форм, дошедших и сохранившихся в современности (имеется ввиду прежде всего японской как расово и евразийски приоритетный). Даже читая в русском переводе "Хакагурэ", одной из любимых книг на данный момент, ощущения в плане вышеуказанного уже совсем не те, что при чтении западоидов.

Абсолют демотивации

Размышляя над Liber LIBRAE Кроули посетили вот какие мысли.

Значительным скрытым - а на самом деле, вполне зримым препятствием для человека, в ситуации археомодерна внезапно заинтересовавшегося традиционализмом, является знание о плохом и неприятном. Ввиду того, что зачастую оно слишком уж очевидно и привлекает внимание (и задерживает на себе фокус восприятия) которое само по себе является продуктом деградации, знание это крайне опасно. Но опасно не таким образом, как было бы опасно для человека Традиции - ввиду буквальности и автоматического характера распространения любого влияния в данной системе координат. "Человечеству" как множеству бесконечно малых терять уже почти что нечего (ударение здесь на почти что, это постоянное почти), и всего этого оно определенно заслуживает.

Традиционалистами же предлагается знание о плохом в объеме, близком к полному. Тут прежде всего имеется ввиду знание об отрицающей стороне сакрального, в т.ч. доктрина о Радикальном Субъекте. Для неподготовленного – то есть для любого человеческого восприятия это знание несет травматизм и отчуждение, чему способствует например то, что РС впору назвать абсолютом демотивации. Но, строго говоря, травматизм и отчуждение по-настоящему начнутся при непосредственном контакте с постсакральной волей. Значительно больше пассивно сочувствующих, в т.ч. в сети, что легитимируется парадигмой. Темой очередных дискурсивных игр оно не становится ввиду сложности данного маргинального контента – то есть по той же причине, т.е. лени. Вообще говоря, в археомодерне реальность в ответ на поиски РС в общей системе координат отвечает этаким предательским молчанием. Так вот, знание об РС, ложащееся на почву базовой реальности (по текстам Головина о маньеризме), дает лишь многие печали, а знания как-то и не задерживаются особо, см.выше об абсолюте демотивации. Ответ на вопрос о причине данного тупика лежит в существовании самой базовой реальности, которую парадигма выкраивает в уютной и комфортной форме, при этом поощряются всевозможные формы аутизма, эскайпизма и пр. Конечно, в условиях доминации базовой реальности очень приятно вскармливать в себе те или иные эмоции, замыкать психику в них и варится днями/месяцами напролет.